«Егда глаголет лжу, от своих
глаголет, яко ложь есть
и отец лжи» (Иоан. 8, 44)
В.И.
Острогорский
(отрывок из книги)
Митр. Иоанн (Снычёв) с семьей колдуна А. Ильина
…Позволю себе включить в эту часть нашего
скорбного повествования диалог представителей православной общественности
Ленинграда, многие из которых впоследствии приняли мученический венец, с митр.
Сергием (Страгородским)[1]
в изложении митр. Иоанна (Снычёва)[2],
ученика и последователя антихриста
митр. Мануила (Лемешевского)[3],
великолепно передающий духовную атмосферу тех лет и наглядно демонстрирующий
подлинную суть возникшего церковного разделения, давшего начало советской фальсифицированной
церкви[4], известной более как
организация под названием «Московская Патриархия», которой верой и правдой
служил ныне покойный митр. Иоанн и чью эстафету подхватил его ученик - ныне
здравствующий новоявленный киножидомор Константин Душенов[5].
«…Церковная
атмосфера все больше и больше накалялась.
Отдельные
приходы как в самом городе[6],
так и в окрестностях, смущаемые разными церковными распоряжениями митр. Сергия
и Синода, отказались совершенно выдавать денежные средства на содержание
Епархиального Управления, прекратили приглашать на богослужения еп.
Петергофского Николая[7],
как сторонника сергиевской политики, а многие верующие в знак протеста
перестали посещать те храмы, где возносилось имя Заместителя за богослужением.
Волна недовольства все увеличивалась. Она коснулась не только простых верующих,
но и низшего духовенства.
Многие
из тех пастырей, которые в годы борьбы с обновленчеством показали себя стойкими
борцами за чистоту Православия, выступили теперь против митр. Сергия. Они не
согласны были с той политикой, которую проводил в жизнь Заместитель Патриаршего
Местоблюстителя. В ней они видели прямое искажение чистоты Православия и
подчинение Божьего кесареви[8].
До
времени они как-то еще мирились с новой политикой митр. Сергия и ожидали
печальных ее плодов[9].
Теперь
же, когда, по их мнению, отрицательные плоды новой политики Церковной Власти
были как бы налицо, эти пастыри возвысили свой голос протеста. Раскол
приближался. На фоне народного недовольства видны были самые очертания его
величины и широты[10].
Но,
желая, однако, предотвратить так неминуемо надвигавшееся разделение[11],
группа духовенства и мирян г. Ленинграда решила предупредить об этом митр.
Сергия и, если возможно, упросить его, чтобы он изменил намеченный им курс
церковной политики, от которого, как они были убеждены[12],
исходило все зло.
Проф.-прот.
Верюжский[13]
написал от имени духовенства и мирян специальное обращение к митр. Сергию, в
котором указал основные пункты, являвшиеся причиной разделения…
Содержание
обращения важно в том отношении, что оно яркими красками рисует нам не только
морально-религиозное состояние церковного общества и особенно в Ленинградской
епархии, но и с достаточным основанием вскрывает главные причины, породившие
иосифлянский раскол[14]…
На
общем собрании после обсуждения назревших вопросов решено было в срочном
порядке, не дожидаясь ответа на свое обращение, отправить своих представителей
к митр. Сергию и лично с ним в беседе выяснить основную его точку зрения на все
происходившее в Ленинградской епархии[15].
Сторонники митр. Иосифа явно спешили. Они боялись промедления.
Боялись,
что каждая минута отсрочки принесет для них и для их паств большой душевный
вред, а для православия — измену[16].
Им
хотелось как можно быстрей либо заставить митр. Сергия изменить проводимую им
церковную политику и признать ее необязательной для всех[17],
либо, в случае несогласия, освободить себя из-под его духовной опеки[18]
и стать на самостоятельный путь.
На
том же самом собрании были выделены для посольства: от высшего духовенства —
еп. Гдовский Димитрий (Любимов)[19],
от низшего — проф.-прот. В. Верюжский[20],
а имена представителей от научных работников и от мирян остались неизвестными…
Письмо,
посылаемое с еп. Димитрием, было подписано шестью епископами, а остальные
письма — священниками и верующими из академической среды и мирянами.
О
чем писали епископы и ученый мир, нам доподлинно неизвестно: их письма не
сохранились. Но письмо от группы священников и мирян сохранилось.
Оно
было составлено прот. Феодором Андреевым[21],
б. доцентом Московской духовной академии и магистром богословия.
В
своем обращении к митр. Сергию духовенство указывало на то, что они, повинуясь
распоряжениям гражданской власти, «не надеялись иметь более тесных правовых
отношений к неверующей власти и не искали их» и что так должно оставаться и в
будущем. А те права, которые исходатайствовал он (митр. Сергий) для Церкви[22],
достигнуты им «ценою крови»[23].
В
своих действиях Заместитель превысил свои полномочия и тем самым нарушил
единство Церкви[24].
Указывая
на те волны, которые вызваны посланием митр. Сергия, они упрашивали Заместителя
отмежить себя от собственного послания[25]
и «перерешить все канонически-неправильные деяния, совершенные им и Синодом».
Письмо
датировано 26—28 ноября ст. ст. 1927 года.
Тон
самого письма резко обличающий.
В
обращении конкретно были указаны основные цели. Митрополиту Сергию предлагалось
в ближайший срок либо изменить свою церковную политику, либо, в случае
несогласия с его стороны, они прекратят с ним молитвенно-каноническое общение;
В
таком же, вероятно, духе было написано и письмо епископов и заявление
представителей академической среды.
12
декабря н. ст. представители духовенства и мирян Ленинградской епархии в количестве
4-х человек во главе с епископом Димитрием (Любимовым)[26]
явились в резиденцию митр. Сергия на беседу.
Митрополит
принял их радушно и в течение двух с половиной часов (с 11 до 1 ч. 30 мин.)
читал их письма, задавал вопросы и отвечал.
В
этом отношении большой интерес представляет для нас воспроизведение беседы
одним из участников этого посещения. Имя его нам неизвестно, но он был
представителем ученого мира г. Ленинграда, вероятно, какой-нибудь профессор[27].
Вот
как передает он самый прием и беседу их с митрополитом Сергием:
«Мы
все подошли под благословение. Епископ Димитрий дал прочитать митр. Сергию
письмо, подписанное шестью (!!! – прим.
авт.) епископами[28];
о. В.[29]
дал митр. Сергию прочитать письмо, составленное священниками. Наконец, мною[30]
дано было митр. Сергию заявление от верующих академических кругов Ленинграда.
В
промежутке между чтением этих бумаг, епископом Димитрием были даны митр. Сергию
разные письма и бумаги (письмо И. Н. Влад. И. и другие). Митр. Сергий читал все
это очень внимательно, медленно, но часто отрывался и делал замечания. На наши
замечания он делал возражения, и, таким образом, получилась беседа.
«Вот
вы протестуете, а многие другие группы меня признают и выражают свое одобрение,
— говорил митр. Сергий, — не могу же я считаться со всеми и угодить всем,
каждой группе. Вы каждый со своей колокольни судите, а я действую для блага
всей Русской Церкви».
«Мы,
Владыко,— возражаем мы,— тоже для блага всей Церкви хотим трудиться. А затем,—
мы не одна из многочисленных маленьких групп, а являемся выразителями
церковно-общественного мнения Ленинградской епархии из восьми епископов —
лучшей части духовенства; я являюсь выразителем сотни моих друзей и знакомых и,
надеюсь, тысячи единомышленников научных работников Ленинградской епархии, а С.
А. — представитель широких народных кругов».
«Вам
мешает принять мое воззвание политическая контрреволюционная идеология[31],
— сказал митр. Сергий, — которую осудил Святейший Патриарх Тихон». (И он достал
одну из бумаг, подписанную Святейшим Патриархом Тихоном).
«Нет,
Владыко, нам не политические убеждения, а религиозная совесть не позволяет
принять то, что Вам Ваша совесть принять позволяет. Мы вместе с Святейшим
Патриархом Тихоном (с указанной бумагой) вполне согласны, мы тоже осуждаем
контрреволюционные выступления. Мы стоим на точке зрения соловецкого осуждения[32]
Вашей декларации…»
«Ну,
а чего же тут особенного, что мы поминаем власть? - сказал митр. Сергий — Раз
мы её признали, мы за неё и молимся. Молились же за царя, за Нерона и других?»
«А
за антихриста можно молиться?» — спросили мы.
—
«Нет, нельзя».
«А
вы ручаетесь, что это не антихристова власть?»
«Ручаюсь.
Антихрист должен быть три с половиной года, а тут уже десять лет прошло».
«А
дух-то ведь антихристов, не исповедующий Христа во плоти пришедшего?»
«Этот
дух всегда был со времени Христа до наших дней. Какой же это антихрист, я его
не узнаю!»
«Простите,
Владыко, Вы его не узнаете, так может сказать только старец. А так как «есть»
возможность, то есть, что это антихрист, то мы и не молимся. Кроме того, с
религиозной точки зрения наши правители — не власть[33]».
«Как
так не власть?»
«Властью
называется иерархия, когда не только мне кто-то подчинен, а я и сам подчиняюсь
выше меня стоящему, и т. д. и всё это восходит к Богу, как источнику всякой власти!»
«Ну,
это тонкая философия!»[34]
Мы:
— «Чистые сердцем это просто чувствуют; если же рассуждать, то надо рассуждать
тонко, т. к. вопрос новый, глубокий, сложный, подлежащий соборному обсуждению,
а не такому упрощённому пониманию, какое даете Вы…»
Митр.
Сергий: — «А молитва за ссыльных и в тюрьмах находящихся исключена потому, что
из этого делали политическую демонстрацию»[35].
Мы:
- «А когда, Владыко, будет отменена, девятая заповедь блаженства, ведь её тоже
можно рассматривать как демонстрацию?»
Митр.
Сергий: — «Она не будет отменена, это часть литургии!»
Мы:
— «Так и молитва за ссыльных тоже часть литургии!»…
Мы:
— «Мы пришли не спорить к Вам, а заявить от многих: пославших нас, что мы не
можем, наша религиозная совесть не позволяет нам принять тот курс, который Вы
проводите. Остановитесь, ради Христа остановитесь!»
Митр.
Сергий: — «Эта ваша позиция называется исповедничеством. У вас ореол...».
Мы:
—«А кем должен быть христианин?»
Митр.
Сергий: — «Есть исповедники, мученики, а есть дипломаты, кормчии[36],
но всякая жертва принимается! Вспомните Киприана Карфагенского».
Мы:
— «Вы спасаете Церковь?»
Митр.
Сергий: — «Да, я спасаю Церковь[37]!»
Мы:
— «Церковь не нуждается в спасении, а Вы сами через нее спасаетесь».
Митр.
Сергий: — «Ну, да, конечно, с религиозной точки зрения бессмысленно сказать: «я
спасаю Церковь», но я говорю о внешнем положении Церкви».
Мы:
— «А митрополит Иосиф?»
Митр.
Сергий: — «Вы его знаете только с одной стороны; нет, он категорически не может
быть возвращен[38]».
В
беседе, как видим, вскрываются два совершенно противоположных взгляда на
взаимосвязь Церкви и государства: один взгляд митр. Сергия и единомышленного
ему епископата, а другой — иосифлян.
Взгляд
митр. Сергия явно преобладал над последним[39].
Если,
иосифляне и подобные им[40],
смотрели на совершавшиеся события каждый с своей «колокольни»[41],
т. е. не во всем объеме совершавшихся фактов, то Заместитель смотрел[42]
на все это в целом.
Отсюда,
как следствие, для первых казалось совершенно невозможным не только внешнее,
правовое сближение с антирелигиозной властью, но и вообще признание властью
советского правительства. В их понимании[43]
властью можно было называть только такую власть, которая своими корнями
восходила бы к Богу, иными словами, власть должна быть только религиозной[44].
Здесь
наблюдался уже крайний взгляд противников митр. Сергия. Он заключал в себе
узко-национальное понимание христианства и подмену идеи Вселенской Церкви идеей
православно-русского государства, что ни в какой мере не согласовалось с
учением Христовым о царствии Божием[45].
Можно
не сомневаться в том, что подобный взгляд образовался у них под действием
эсхатологических веяний иоаннитов и Нилуса, проповедавших близкий конец мира[46]
и внушавших, что с уничтожением монархии наступит гибель Православия[47].
Отсюда
понятно, почему иосифляне так упорно стремились отождествить советскую власть с
антихристом[48] и не
сходить с своих ложных позиций[49].
Митр.
Сергий имел совершенно противоположные убеждения и взгляды[50]…»