БЕСЕДА О СПАСЕНИИ И СПАСИТЕЛЕ

Когда Господь Иисус Христос говорил о цели Своего пршествия на землю, то Он больше всего подчеркивал то, чтопришел творить не Свою волю, а волю пославшаго Его Отца. Так мы прямо и читаем в евангелии — в том месте, где Господь сказал: “снидох с небесе не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца”. А об этой воле пославшаго Его Отца Он в другом месте говорит, что “Бог так возлюбил мир, что Сына Своего Единороднаго дал, чтоб всякий верующий в Него не погиб, но нмел жизнь вечную”.

Мы знаем, что когда Сын Божий воплотился и пришел нa землю, то Он, во-первых, даровал людям Свой божественный свет — свет Своего учения, ибо люди блуждали во тьме, даровал пример Своей чудесной жизни и сказал апостолам нa Тайной Вечери: “Я дал вам пример, чтобы, как Я поступал, так и вы поступали”. Творил чудеса, исцелял, благотворил и звал людей ко спасению. Но этого мало. Нужно было еще сделать то, о чем когда-то сказал Иоанн Предтеча, когда Господь Иисус Христос после сорокодневнаго искушения снова пришел к водам Иордана. Увидев Его, Иоанн Предтеча сказал Своим ученикам: “Се Агнец Божий вземляй грехи мира”. Отсюда мы видим, что Иоанну Предтече был открыт истинный смысл и назначение пришествия Сына Божия на землю. Нужно было людей освободить от тяжести греховной и для этого-то Господь Иисус Христос и пришел.

В евангелии мы видим много мест, где говорится о том, как Господь осуществлял это дело, которое Он принял на Себя. Когда-то беседуя с теми, кто Его слушал, Он сказал: Огонь пришел Я низвести на землю и как Я хотел бы, чтобы он уже возгорелся. Крещением должен Я креститься, и как Я томлюсь, пока это совершится”. Какое это было крещение, мы знаем из евангелия. Апостолы, которые слышали эти слова, могли бы Ему сказать удивленно: “О каком крещении Ты, Учитель, говоришь, когда Ты уже крестился от Иоанна” Но то было водное крещеше, а Спасителю предстояло кровавое крещение в Его искупительных страданиях — крещение кровью.

Мы в евангелии читаем, что когда Господь последний раз шел в Иерусалим, то, как прямо говорит евапгелист Марк, Он шел впереди их, а они сзади за Ним, ужасались и боялись, потомучто Он в это время уже им прямо предсказывал о Своих страданиях - как они будут проходить и что с Ним сделают язычники. Но Сам Он так торопился, так спешил, так хотелось Ему поскорее совершить спасение человеческое, что Он поспешно шел туда, к Иерусалиму, а апостолы только следовали за Ним.

Однако же, когда эти страдания стали приближаться вплотную, мы уже видим другое. Вот — вход Господень в Иepyсалим. Народ, встретивший Его, как Царя, с радостью торжествует, торжествуют апостолы. Все ликуют, кроме книжников и первосвящеиннков. Но тут мы читаем об одном поразительном моменте.

Слава о божественном Чудотворце прошла повсюду и некоторые из пришедших на праздник Пасхи были эллины, пришедиие издалека. И они стали просить ап. Филиппа: “Господин, нам хочется увидеть Ииcyca”. An. Филипп, вероятно, помнил, что Учитель говорил им, что Он послан только к овцам погибшим дома Израилева, а не к язычникам. А теперь, когда язычники выражают желание видеть Учителя, то Филипп не решается сам разрешить этот вопрос, а сначала советуется с ап. Андреем Первозванным и потом они оба говорят господу. Но ответ Спасителя был, вероятно, неожиданным и м. б. не совсем понятным — почему Он так отвечает. Не давая прямого отвъта, Он говорить: “Ныне пришел час, да прославится Сын Человеческий. Если зерно упадет в землю и останется так, то не принесет плода, а если там умрет, то большой плод принесет”. Здесь Он говорил, конечно, о Своей смерти, которая должна быть началом жизни для всего человечества. После этого Он говорить: “Кто Мне служит, Мн да следует” и “где Я, там и слуга Мой будет” и “кто Mне служит, того почтит Отец Мой”. Но дальше прозвучали другия слова, которыя были, как говорят, полным диссонансом с тем, что Господь говорил раньше.

Он вдруг говорить: “Ныне душа Моя возмутися. И что реку (что скажу)? Отче, спаси Меня от часа сего”, Но тут же добавляет: “Но сего ради пртдох на час сей”. И дальше говорит: “Отче, прослави Имя Твое”. И тогда, как гром загремел с неба ответ Отца Небеснаго: “И прославих и паки прославлю”.

Но вот — Тайная Вечеря. Когда мы читаем бссъду Спасителя с учениками, то поражаемся. Можно подумать, что страдания ожидали не Его, а их — насколько Он величественно спокоен и настолько они смятены и встревожены. И Он их успокаивает, их ободряет. Когда-будто не Ему, а им предстоит весь ужас этой наступающей ночи страданий.

Кончается Тайная Вечеря. На ней впервые совершена Божественная Литургия. Господь Иисус Христос причастил апостолов Телом и Кровью Своею. Они стали первыми причастниками. Потом зовет их: “Встаньте, выйдем отсюда”. Они идут в любимое свое мъсто — в Гефсиманский сад.

Вот, они входят в сад Гефсиманский. И тут, при входе, смятенные апостолил в ужасе слышат из уст Учителя слова, которыя они раньше никогда не слыхали. Их Учитель, Который был всегда величественно спокоен, бодр, повелевал стихиями, был Владыкой жизни и смерти, Который ничего не боялся и не мог бояться, а в повиновении Которому находилось все, что в мирe существует вдруг им говорит: “Душа Моя скорбит смертельно. Побудьте здъсь и бодрствуйте со Мной”.

Тут, между прочим, мы видим трогательную черту. Как трудно было Господу тогда, и как Он искал укрепления и утешения у тех, кого Он так любил! Человеку страдающему бывает гораздо легче переносить свои страдания, когда он вокруг себя видит любовь, привет, ласку, coчyвствие. Тогда Ему легче страдать. Так и Господь, когда на Него надвинулись эти часы невыразимых страданий, искал сочувствия и поддержки у Своих любимых учеников и потому и говорить им: “Душа Моя скорбит смертельно. Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной”.

Взял трех, которых Он иногда выделял в особо важных случаях, пошел вглубь Гефсиманскаго сада, отошел от них на то разстояние, на которое человек может бросить камень (как указывает евангелист Лука) и началась Гефсимаиская молитва, в которой Он стал молиться Богу Отцу о том, чтобы миновала бы Его чаша сия — чаша страданий.

Страшна была эта чаша страданий — таинственных, непостижимых для нас! Он пришел на землю — взять на себя грехи всего Mipa, принять их на Себя и пригвоздить к кровавому Кресту. Как больно, как невыносимо тяжело было для Его Святейшей души принять на Себя эти грехи всего Mipa! И вот, в невыразимой муке и скорби молится одиноко Спаситель. Наконец, под этой страшной тяжестью изнемогает Его природа человеческая. Он оставляет молитву и идет к тем, кого Он просил, чтобы они Его укрепили тем, что бодрствовали бы с Ним. Видит, что они спят. И обращается к тому, кто больше всех клялся в верности Ему: “Симон, ты спишь? (Давно ли ты клялся?). Не можешь ты и одного часа пободрствовать со Мной?” Затем просто, без упреков только добавляет: “Бодрствуйте и молитесь, да не внидите в напасть, ибо дух бодр, а плоть немощна”. И вот эту то борьбу бодраго духа и немощной плоти Он переживал в наивысшей степени.

Отошел... Опять начинается эта напряженная, эта страшная молитва. Наконец, Спаситель изнемог до последней степени и покрылся кровавым потом. Святитель Димитрий Ростовский, обращаясь к Спасителю, спрашивает: “Господи, Спасителю наш, кто Тебя изранил? Ты еще не на кресте, Тебя еще не бичевали .. . Кто Тебя изранил? .. . Почему Ты кровью покрыт?” И отвъчает сам же: “Любовь изранила”. Любовь.. . Та любовь, которая заставила Безгрешнаго взять на Себя бремя грехов и Того, Которому несвойственны страдания, идти прямо на эти страдания”.

И только тогда, когда увидел Отец Небесный, что для человеческой природы Спасителя уже все силы исчерпаны, и в полное изнеможение приходить Он на молитве Своей, послал ангела Своего, чтобы показать, что молитва Сына услышана и что, если Отец и не благоволить эту молитву исполнить и чаша не отстраняется оть Него, то однако же, любовь Отца Небеснаго посылает небеснаго въстника. И этот небесный въстник ангел укръпляет Того, Кто все Сам носить глаголом уст Своих ...

Так молился Господь. Но дальше в этой молитв начинают звучать как бы уже новые мотивы. Борьба приходить к концу. Когда Господь снова пошел к апостолам, и они опять были спящими, тогда Он снова, уже в последней части этой молитвы, пошел и повергся пред Отцем Своим. Но теперь Он уже молится так: “Отче Мой, если не может миновать Меня чаша сия, чтобы не пить ея, да будет воля Твоя”. Мы знаем, какую молитву дал Иисус Христос Своим апостолам тогда, когда они просили Его: “Научи нас молиться”. Он дал им молитву “Отче наш”. И вот там-то, как вы знаете, есть прошеше, которое говоритъ: “Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли”. И уча Своих апостолов так молиться, Он в этот исключительно страшный для Него момент, дает им и нам пример, как нужно свою человеческую волю покорять волю Отца Небеснаго, и молится: “Да будет воля Твоя. Не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Не Моя воля, а Твоя да будетъ”. И тогда уже, преодолевши голос немощной человеческой природы, ея протест против незаслуженных страданий, взяв на Себя невыразимо страшное, тяжкое бремя грехов наших, Он подходит к апостолам снова и тут уже говорит им: “Вы все еще спите и почиваете? Встаньте! Пришел конец. Прииде час, и Сын Человъческий предается в руки грешников”.

Приблизился Иуда Предатель. Знаете вы, как совершилось предание. Заметим только, как Господь Иисус Христос в это время, отдаваясь в руки тех, кто пришел Его, по нынешнему выражаясь, арестовывать, в одном моменте только показал им Свою божественную силу. Когда они близко подошли к Нему, Он говоритъ: “Кого вы ищете?” Они говорятъ: “Иисуса Назорея”. Кратко отвътил Спаситель: “Это Я”. Но от этого Его ответа, как говорит евангелист Иоанн, они в ужас отступили и упали на землю. Словно плоды с дерева посыпались, так они попадали на землю в непонятном для них ужасе. Как-будто что-то страшное сверкнуло для них в этих коротких словах. Это была молния Божества. Но Господь, чтобы ободрить их, опять спрашиваетъ: “Кого вы ищете?” Они опять говорятъ: “Иисуса Назорея”. Вероятно, уже испуганно и с трепетом. Тут Он уже сказал им, видимо, как-то совсем по другому то же самое: “Я вам сказал уже, что это Я”. И тут, и в этот момент, заботясь об апостолах Сиоих, говорить: “А их оставьте, пускай идут”.

Мн хотелось бы обратить ваше внимание еще на один момент. Вот Господь уже на суд у первосвященника. А на дворе первосвященника происходить печальное собыпе, предсказанное Спасителем. Апостол Иоанн Богослов был знаком с теми, кто служил у первосвященника и был там, видимо, свой человек. Апостол Петр тоже приблизился туда и по ходатайству Иоанна и его впустили во двор архиерейский. И вот он там греется. Ему во двор говорить кто-то: “И ты был с Иисусом Назореем”. Последовал ответ апостола, забывшаго свою клятву, которую он высказал нъсколько часов тому назад: “Не вем ниже знаю, что ты глаголеши. (Я не знаю и не понимаю, что ты говоришь.)” За этим отречением последовало второе, усиленное. А когда к нему в третий раз подошли и стали говорить: “Воистину ты один из них, ибо ты галилеянин, и речь твоя тебя обличает”. — Тогда тот, кто божился и клялся, что пойдет за Учителем в темницу и на смерть, здесь стал божиться и клясться, что он не знает этого Человека. Раздалось пение петуха. По евангелисту Марку, петух запел второй раз. Эта подробность подчеркнута именно ап. Марком, потому что ап. Марк был ученик ап. Петра и свое евангелие написал со слов своего великаго учителя. А уж ап. Петр, конечно, никакой подробности, самомалейшсй, этого страшнаго отречения за всю свою жизнь не забывал. И вот, когда ап. Петр стал божиться и клясться, раздалось — второе уже — пение петуха. Быть может, Господа тогда проводили по двору или Он был недалеко, но Он, Который знал все, что происходило с Петром, только оглянулся и молча взглянул на ап. Петра. И этот скорбный и напоминающий взор пронзил душу апостольскую до самой ея глубины. Не с гневом Господь посмотрел на него и не с упреком, а с болью. Это была боль души обманутой и обманувшейся в том, кто объшал верность, а теперь — изменил.

И знаем мы с вами из жизни св. апостола, что, хотя Господь его простил, возстановил и сподобил его такого дара чудес, что только одна тень ап. Петра исцеляла больных, но сам великий апостол всю жизнь себе этого простить не мог. Каждую ночь ап. Петр падал на землю при пении петуха, обливался слезами и просил Учителя простить ему позорное отречение. И известно из его жития, что всю жизнь у апостола глаза были красные и воспалены, потому что каждую ночь он так горько плакал о своем отречении.

Характерно, что так больны глазами были два первоверховных апостола. У ап. Петра они болели после этого отречения, которое он оплакивал всю жизнь, а у ап. Павла — посл страшнаго Дамасскаго видения, когда он был ослеплен светом божественной славы, и хотя потом прозрел, но в результате этого видъния также страдал глазами всю жизнь,

Пример ап. Петра так понятен нам, с нашей неустойчивостью, с нашим непостоянством. Когда мы с вами читаем о том, как озлобленно поднялось на Господа Иисуса — Спасителя нашего — все фарисейство, книжники — враги Его, а потом и народ, который распропагандировали эти умълые агитаторы, то, конечно, мы с вами от этих богоубийц далеки по своему настроению. Но, когда думаешь о человъческом непостоянстве, мысль стремится туда, за двор архиерея, в один из темных переулков, которые и теперь там есть, и которых тогда было больше. Там в темноте ночной мечется человек, плачет, бьет себя в грудь, рвет на себе; волосы и шепчет: “Господи, Ты вся веси, Ты веси, яко люблю Тя!” Поздно! Отрекся! Предупреждал его Господь, не послушал — и пал.. . И вот об этом-то отречении, об этом непостоянстве нужно всегда нам с вами помнить. Не для того, чтобы осуждать великаго апостола после того, как Сам Господь Его простил, а для того, чтобы брать урок для себя, для своего непостоянства, неутвержденности и неустойчивости...

Когда-то одна инокиня, боголюбивая, богобоязненная и верующая, писала о. Амвросию о своих переживаниях. А старец Aмвpocий ей пишет: “О своих духовных переживаниях пиши, но только помни, что мы непостоянны и наше настроеше меняется чаще, чем погода на улице. Так мы неутверждены”...

Этот страшный урок нужен был апостолу. Слишком велико было то служение, на которое он призывался, а Господь видел, что в душе у ап. Петра не изгладилась немощь самоуверенности (излишней уверенности в себе).

Припомните в параллель к этому трогательный евангельский разсказ о том, как Господь на берегу озера Тивериадскаго возстанавливал отрекшагося апостола в его апостольских лравах и достоинстве. Господь говорит: “Симоне Ионин, любиши ли Мя паче сих (больше сих)?” Наверное, сразу эти кроткия, любви и прощения исполненныя слова однако же резанули слух и душу апостола, потому что недаром Господь прибавил “любиши ли Мя паче сих”. Недавно был момент, когда он самоуверенно говорил: “Если они все соблазнятся, я не соблазнюсь. И вот, напоминая ему об этом, мягко, деликатно, но напоминая, Господь как-бы говоритъ: “Ну что-ж, ты и теперь скажешь, что любишь Меня больше, чъм они?”

Последовал смиренный ответ апостола: “Ей, Господи, Ты веси, яко люблю Тя”. Причем ни русский, ни славянский язык не могут передать драгоценнаго оттенка, который передает гречесюй язык. Когда Господь спрашивает “любишь ли ты Меня?” употреблено слово “агапис”, что значит “люблю всецело, особо люблю, крепко люблю, всей душою люблю, непоколебимой любовью, которая захватывает все существо”. Это — та любовь, в которой апостол клялся на Тайной Вечери. Вот Господь и говоритъ: “Любишь ли ты Меня этой любовью?” Апостол отвъчаетъ: “Ты веси, яко люблю Тя”, но употребляет совсем другое слово. По нашему — тоже “люблю”, а в греческом продлиннике — другое слово “филео”, а это только “дружба, привязанность” и больше ничего. Как смиренно говорит теперь о себ ап. Петр после этого урока!

Но нужно было трижды возстановить трижды отрекшагося. Господь продолжает Свой допрос: “Симоне Ионин, любиши ли Мя?” А “больше сихъ” уже не говорит. Любовь Господа видела, что апостол понял намек и Он больше его не испытывает, больше его так не спрашивает; но для того, чтобы троекратным покаянием загладить троекратное отречение, снова и снова спрашивает его. Но после третьяго вопроса вся душа апостола возмутилась скорбью и он говоритъ: “Господи, Ты вся въси. Ты веси, яко люблю Тя! (Ты все знаешь и ты знаешь, что я люблю Тебя)”. А вы знаете, что Господь ему после каждаго ответа говорилъ: “Паси агнцы Моя, паси овцы Моя”, т. е. явно возстанавливал его в его апостольском достоинстве. Апостол ведь его потерял! Недаром ангел говорил женам после воскресения: Идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он варяет вас в Галилеи”, ибо ап. Петр перестал быть учеником, когда отрекся от Учителя.

Все эти священныя воспоминания Церковь нам в св. Евангелии предлагает как из богатейшей сокровищницы. И мы с вами должны помнить: самой драгоценной книгой для человека в жизни должно быть св. Евангелие! Увы, у нъкоторых совсем его нът, а у других оно только лежит на полк и покрывается пылью.

Когда-то Святитель Феофан Затворник писал одной своей корреспонденке: “Что-то похоже на то, что книги у вас читает только книжный шкаф”. И еще он кому-то писал (когда кто-то спрашивал его объяснение на какой-то текст Евангелия, ранее протолкованный еп. Феофаном), не давая прямого отвъта на вопрос, следующее: “Белевские монахини спрашивали о том же, а я на них накричал: “Так-то вы читаете мои книжки?!” Т. е. еп. Феофан тут косвенно отвъчает: “надо читать книги, которыя вам посылают” .

А о том, как хорошо может подействовать хорошая духовная книга на человtка, если он ее откроет и начнет хотя бы просматривать, мы имtем много свидетельств. Человек - как-будто бы случайно и без всякаго внимания брал книгу в руки, начинал листать и вдруг его внимание останавливалось на чем-либо, приковывалось к этому — и с ним происходил настоящий духовный переворот. Таких случаев мы знаем много.

Вот почему человек должен всегда св. Евангелие иметь и читать его. И при этом, не только читать его за послушашни духовному отцу, а читать именно как книгу жизни, которою нужно руководиться. Прочти хотя бы немного евангелия, но подумай, как ты прочитанное можешь осуществить в своей жизни.

Справедливо говорят те, кто утверждаете что кром 4-х Евангелий Матвея, Марка, Луки и Иоанна, есть “пятое Евангелие”. Это — сама Св. Земля. Кто там побывал, тот видит, как на ея св. мъстах, в ея духовной атмосфере Евангелие как бы оживает. И все, что мы с вами читаем во св. Евангелии — о том, как Господь наш Иисус Христос Своими стопами исходил все пути и каменистыя дороги Палестины, о всем том, что Он совершил ради нашего спасения, как пребывала там Дева Mapия — все это становится живым, осязательным, реальным. И вот потому-то всегда желательно, чтобы всякий върующий человек постарался там побытвать. Потому что тот, кто побывает на св. Земле, оттуда уедет обогатившимся духовно и такого духовиаго богатства он ни в каком другом месте не получит.